Кровная вражда у кавказских народов. Кровная месть на Кавказе – восстановление чести или дань дикому обычаю? Кровная месть - как теперь убивают на Кавказе

Обычай кровной мести, который практикуется, в частности, у чеченцев, многим кажется диким средневековым пережитком. Но не все так просто и однозначно, как кажется на первый взгляд. По сути дела эта традиция защищает от разгула насилия.

По закону адата

В чеченском языке кровная месть зовется «чир». Традиция эта не мусульманская, она восходит к адату – своду неписаных законов, по которым жили еще до принятия ислама вайнахи – предки современных чеченцев.

Поводом к кровной мести чаще всего становится убийство. Собираются старейшины тейпа и проводят разбирательство. Если они устанавливают виновность подозреваемого, то начинается обряд «кровничества». К родным убийцы отправляют посланника, который сообщает им о решении семьи пострадавшего объявить кровную месть. С этого момента закон «кровь за кровь» вступает в силу.

В случае, если убийство непредумышленное (скажем, это гибель в ДТП или от шальной пули), то виновника обычно тут же прощают, но при этом он должен заплатить выкуп семье жертвы или взять на содержание детей потерпевшего. Порой родные жертвы отказываются от выкупа, и это считается верхом благородства.

Но если выясняется, что в момент наезда или «случайного выстрела» убийца был пьян, то кровная месть может осуществиться.

Кстати, женщин, стариков, детей или слабоумных по обычаю кровной мести не убивают. Но в то же время женщина может сама осуществить кровную месть, если в ее семье не осталось мужчин. А если убили женщину, то за нее убивают двоих мужчин из семьи убийцы.

Чаще всего семья, которой объявили «чир», после этого переезжает в другое место. Таких людей называют «Луровелла», что означает «скрывающиеся от кровной мести».

В древности кровная месть осуществлялась только в отношении самого виновника преступления. В адате существовало такое понятие, как «куйг бехки» («виновная рука»), то есть преследовать можно было только непосредственно убийцу. Причем кровников часто прощали – это считалось более достойным поступком, чем месть. В XIX веке при имаме Шамиле закон скорректировали: теперь пострадавшая сторона могла сама выбирать, кто попадет «под раздачу». Обычно это были ближайшие родичи виновника по отцовской линии. Иногда бывало так, что убивали самого уважаемого из семьи.

Мстить могут только ближайшие родственники убитого. Если месть осуществит, к примеру, его друг, это уже будет считаться не кровной местью, а убийством, что приведет к появлению новых кровников. Порой преступника убивают его собственные родные, чтобы избежать дальнейших кровопролитий.

Как происходит примирение?

Срока давности кровная месть не имеет. Если человек, которого обвинили в преступлении, умирает, то убить могут его братьев, сыновей, внуков или других родственников мужского пола. Поэтому считается, что чем быстрее наступит примирение, тем лучше.

Процесс примирения обычно инициирует семья виновного. К кровникам отправляется посредник, заявляющий о желании примириться. По правилам, примирение может произойти не ранее чем через год после объявления «чира». Все это время те, кому объявлена кровная месть, должны находиться в изгнании, скрываться.

Процедура примирения выглядит так. После того как достигнута договоренность между двумя сторонами, в назначенное время в назначенном месте (как правило, на околице села) встречаются представители обеих сторон, причем «по протоколу» они должны быть в темных одеждах и с покрытыми головами и не должны поднимать головы и смотреть в глаза «противной стороне».

Сначала звучит ритуальное приветствие и читаются молитвы. Затем следует сам обряд. Ближайший родственник убитого обривает голову и бороду убийцы, после чего тот считается прощенным. Мол, если во время бритья удержался от соблазна перерезать врагу горло – значит, простил…

Зачем нужна кровная месть?

Если тот, кого подозревают в убийстве, считает себя невиновным, и нет неопровержимых доказательств его причастности к преступлению, то он может снять с себя подозрения, поклявшись на Коране. Это происходит на глазах у десятков свидетелей. Случается, что преступник лжет и на Коране. «Кхера дуй» (ложная клятва) в исламе считается одним из тягчайших преступлений. Если выясняется, что человек солгал, то прощение аннулируется, а от клятвопреступник а отворачиваются все его родные.

В чем же смысл кровной мести? В том, чтобы люди поняли: убийство – страшный грех, и если ты убил, то грех этот падет не только на тебя, но и на головы твоих близких. То есть ужасный на первый взгляд обычай по сути удерживает от совершения преступлений.

Кровная месть на Кавказе

Кавказ принадлежит к числу достаточно редких в мире регионов, где кровная месть, возникнув в глубокой древности, никогда не прерывала свою историю, существует в некоторых местностях и поныне. Это — область южной Евразии, расположенная между тремя морями, пересеченная горными хребтами, отличающаяся разнообразием климатических зон, в основном благоприятных для постоянного проживания людей, ведения земледелия и скотоводства. С доисторических времен на кавказской территории селилось множество племен и народов, вынужденных существовать в условиях жесткой конкурентной борьбы за лучшие территории, природные и иные ресурсы, что надолго определило суровость нравов в межнациональных отношениях, повышенную чувствительность людей к таким ценностям, как национальное единство, неприкосновенность национальной территории, нетерпимость к любым формам давления извне. За этими вроде бы современными ценностями просматривается наследие родовых традиций, присутствие которых ощущается и в наши дни. Кавказ всегда был удивительным этническим феноменом. Многонаселенный и много языкий, он исторически избежал смешения племен, не переживал эпохи «переселения народов», осевшие на своих землях племена трансформировались в малочисленные народы с уникальными языком и традициями. Предки многих кавказских народов составляли аборигенное население региона, так что может показаться, что они жили в нем со времен «сотворения мира». Если в западных странах и в Древней Руси родовой строй был свернут сравнительно рано, то на Кавказе он законсервировался надолго, ибо многие внутренние и внешние обстоятельства этому активно содействовали. Официальная пропаганда советского времени предпочитала говорить о «пережитках родового быта» на Кавказе, но на самом деле у некоторых народов родовой быт существовал в натуральном, хотя и адаптированном к современным условиям, виде.

Еще одной особенностью этнической ситуации на Кавказе является неравномерность социального развития народов. Наряду с племенами, которые придерживались архаических родовых порядков, прибегали к кровной мести без каких-либо «скидок» на цивилизацию, еще до нашей эры определились высокоразвитые народы, далеко ушедшие по пути исторического прогресса. Они создавали ранние государства, налаживали экономические и политические связи с тогдашними мировыми центрами, каковыми в разное время были государства Древнего Востока, Древняя Греция и Древний Рим, Персия, позднее — Византия. Кавказ никогда не был «культурной окраиной мира», через него осуществлялся обмен духовными ценностями между Востоком и Западом. Многие кавказские народы имели собственные культурные достижения мирового значения (достаточно вспомнить нартовские сказания осетин и адыгов). Однако кровная месть на Кавказе оставалась практически повсеместным явлением, ей как выражению родовой традиции отдавали дань практически все народы, включая наиболее продвинувшиеся в социальном и культурном отношении.

Очень трудно себе представить некий усредненный или типический институт кровной мести на Кавказе, ибо такового просто не было. Нормы, регулирующие данный институт, у каждого народа были своими и отличались крайним своеобразием. Сведения о кровной мести на Кавказе до XIX века не имеют систематического характера, собирание и запись обычаев кровной мести в научных целях, изучение соответствующей практики началось довольно поздно. Но практические попытки письменно зафиксировать некоторые обычаи в качестве адатов, действующих в рамках мусульманской правовой доктрины, предпринимались некоторыми ханами, начиная с XVI века (правовой сборник уцмия Умма-хана), В Дагестане эти попытки отражали религиозно-политическую ситуацию, связанную с распространением ислама, поэтому здесь институт кровной мести был адаптирован, не без некоторых трудностей, к требованиям Корана, который, как известно, не поощрял месть как таковую, но рассматривал примирение кровников и прощение убийцы как богоугодное дело. В случаях неумышленного убийства существовала высокая вероятность того, что дело закончится прощением виновного и выплатами в пользу родственников. Умышленного убийцу Коран разрешал подвергнуть смерти, но если ему удавалось бежать и скрыться, он становился «канлы» — человеком, обреченным на месть со стороны родственников, если только со временем не получит их прощения. Проходили годы и десятилетия, прежде чем родственники убитого («хозяева крови») соглашались через посредство духовных лиц вести переговоры об условиях прощения. Материальным соображениям при этом придавали обычно второстепенное значение, важно, чтобы виновный и его родичи повинились, согласились пройти унизительные процедуры в доказательство искреннего раскаяния убийцы, желание забыть вражду и жить в добром мире с бывшими врагами (3). Это — характерная черта поздних форм кровной мести, которая не является чисто кавказским явлением. Согласно старым курдским обычаям, если убийца явится к мстителю одетый в саван и с приставленным к горлу клинком сабли в знак того, что отдает себя на милость родственников убитого, то это мирное предложение не может быть отклонено [Никитин 1964, с. 214]. Когда кровная месть на Кавказе обратила на себя внимание в России и Западной Европе (XVIII-XIX вв.), она, судя по всему, уже прошла стадию высшего развития, но еще не достигла времени упадка. Месть на Кавказе существовала с незапамятных времен, еще в ХIХ - начале ХХ века она распространялась настолько широко, что, казалось, соответствующей практике конца не будет. Согласно официальной уголовной статистике начала ХХ века, 80% всех преступлений в Дагестане совершались на почве кровной мести, ежегодно фиксировалось 500-600 убийств, более двух тысяч телес ных повреждений [Бобровников 1999, с. 174]. Кровную месть считали «визитной карточкой Кавказа». К тому же она была необычайно пестрой и разнообразной, ибо рядом существовали институты кровной мести, происхождение которых относилось к разным историческим этапам, отвечало различным уровням социального развития племен и народов. Здесь уживались архаические и поздние формы, доисламские и исламские элементы кровной мести, переплетались обычаи родовой и семейной мести, что в целом усложняло общую картину, порождало представление о неупорядоченности данной сферы отношений. Между тем кровная месть всегда была делом, тщательно регулируемым, и даже анархические порывы, к которым обычно склонны слишком темпераментные участники кровной вражды, имели нормативные границы; они означали, собственно, «упорядоченную анархию». На общем фоне выделялись отдельные регионы, где обычаи мщения осуществлялись с большим размахом, имели особенно важные последствия в общественной жизни. «Главным очагом кровомщения была центральная часть региона — Чечня, Ингушетия и Осетия, в особенности горная. Здесь мстили за все: за убийство, независимо от его мотивов, увечье (вопреки рекомендуемому шариатом принципу талиона), обиду, тем более нанесенную женщине. В этой части региона, вопреки преследованию по закону и многократным попыткам примирительных комиссий уладить старые распри между фамильно-патронимическими группами, кровная месть не умерла и до настоящего времени» [Думанов, Першиц 2008, с. 69]. Самые древние обычаи обнаруживали высокую степень сопротивляемости внешним давлениям, оказывались весьма живучими.

О преобладании архаического характера мести говорит то обстоятельство, что денежные выплаты как знак искупления вины убийцы перед родственниками убитого долго и упорно отвергались многими родственными группами и семействами. Иностранные путешественники по Кавказу отмечали «состояние постоянной войны, страха, подозрительности, которое царит между черкесскими племенами. Никто не выходит без страха. Особенно свирепствуют в своей местности князья и дворяне, поскольку они никогда не соглашаются на “тхлил уасса”», то есть плату цены крови, а всегда требуют кровь за кровь» [Адыги, балкарцы 1974, с. 447-448]. В XVIII в. академик П. Паллас, совершивший поездку на Кавказ, писал в своих Заметках о путешествии в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг.: «У черкесов ответственность за убийство падает на всех родственников. Эта необходимость мстить за кровь родственников является причиной большой части распрей между ними и между всеми кавказскими народами; и если они не кончаются в конце концов выкупом или женитьбой между семьями, то вражда продолжается до бесконечности» [Адыги, балкарцы 1974, с. 220]. Многие враждебные и натянутые отношения между родами могли перерасти в кровную месть. Поводов для этого было великое множество. Вражда и месть проистекали часто из бытовых ссор, драк и рукоприкладства, оскорбления, присвоения имущества, поджогов, скотокрадства и т.д. Серьезной причиной вражды и мести у абхазов были оскорбление матери и отца, неурядицы в семейно-брачных отношениях, например, отказ от данного слова при заключении брака, самовольного развода, оставление женой мужа и наоборот [Инал-Ипа , с. 433-434]. Первоначальное убийство, если оно не было случайным, совершалось на почве уже возникшей, иногда давней, вражды между родственными группами из-за женщин, земли, территории — здесь находятся самые распространенные поводы для мести. В эпоху родового строя, а в некоторых регионах и в более поздние времена, кровная вражда могла вспыхнуть в любом случае, когда члены группы полагают, что какие-либо слова и действия чужаков, соседей являются оскорбительными, задевают честь их рода. Высокими понятиями о родовой, а затем и семейной чести можно объяснить живучесть обычаев кровной мести на Кавказе. Понятия эти, как отмечал этнограф В.А. Калоев, обобщая осетинский материал, восходят к культу предков: «Символом единства семьи был очаг. Религиозное почитание очага и надочажной цепи было тесно связано с культом предков. Поэтому сильнейшим оскорблением, неминуемо влекшим за собой кровную месть, было оскорбление очага и надочажной цепи. Однако, месть возникала часто и из-за оскорбления чести дома или отдельных его членов — в связи с похищением женщин, прелюбодеянием, нарушением обычая левирата» [Калоев 1967, с. 167]. Многие враждебные и натянутые отношения между родами могли перерасти в кровную месть. Поводов для этого было великое множество.

У кавказских народов, как и у многих других, кровная месть была долгом, но, как правило, не являлась слепым его исполнением. Присущие поведению ее участников фанатизм и анархия до известной степени уравновешивались общими правилами, представлявшими собой зачастую определенные этические ограничения. В древние времена зародилась абхазская поговорка «Убей врага по совести», т.е. с соблюдением множества этических требований, составляющих неписаный кодекс кровной мести — кодекс совести, предписывающий находящемуся в глубоком расстройстве человеку, что можно и нельзя делать. Кто-то мог пренебречь этими правилами, переступить через них в порыве гнева, но тем самым он покажет свою слабость, несдержанность, заурядный характер и недалекий ум. Никто не одернет зарвавшегося мстителя, не станет угрожать санкциями, но ему скорее всего откажут в уважении, перестанут относиться как к почтенному человеку, на его род и семью падет нехорошая слава. «Позор страшнее смерти» — это, по существу, принцип поведения участников отношений кровной мести. Тот, кто попадал в ситуацию кровной мести, старался выйти из нее с достоинством, выдержать испытание с честью для себя и своих родственников. Убийца или обидчик, которому объявлена месть, не должен был присутствовать на публичных собраниях, пока там находился мститель или его родственники, обычай избегания строго соблюдался до завершения конфликта. Смысл этических ограничений поведения мстителя сводился к требованиям не нападать на врага врасплох, когда он безоружен, беззащитен. Обычаи тех же абхазов не позволяли убивать кровника, когда он спит, отдыхает, принимает пищу, купается и особенно, если находится у кого-то в гостях [Лакырба 1982, с. 98].

У дагестанских аварцев существовало понятие «черное убийство», оно обнимало случаи лишения человека жизни по корыстным мотивам, убийство ночью из засады, в собственном доме, с нарушением обычаев гостеприимства. Тот, кто убил «по-черному», покрывал себя презрением односельчан. Право убежища кровника обеспечивалось существованием многообразных и безукоризненно соблюдаемых обычаев гостеприимства, которые часто помогали разрядить напряженную ситуацию, подготовить необходимые условия для примирения сторон. Убийца всегда остается под охраной гостевого права, весьма развитого на Кавказе, до тех пор, пока его родственники не уладят дело с семьей убитого. В ожидании этого убийца должен прятаться подальше от мест, где проживает семья убитого, к себе он возвращается после того, как дело улажено, и платит «баш» — или сразу, или по частям [Адыги, балкарцы 1974, с. 393-394]. Нападение на гостя в доме или усадьбе хозяина, когда бы оно ни произошло и чем бы оно ни мотивировалось, считалось кровной обидой хозяину, который становился мстителем по отношению к нападавшему. Обычаи гостеприимства на Кавказе являлись своеобразным институтом убежища, которым мог воспользоваться кровник, спасаясь от немедленной расправы. Преследуемый по пятам, он не всегда мог добраться до какого-либо гостеприимного дома, но когда это удавалось, защита и покровительство хозяина, обычно сильного и влиятельного человека, были гарантированы. Хозяин ответствен не только за безопасное пребывание гостя в своем доме, но и за благополучный уход из дома. На Кавказе говорили: «Приход в дом — дело гостя, а уход — дело хозяина». Если месть настигала гостя сразу же после выхода из дома, то хозяин считал себя обиженным. В основе «гостевого права» на Кавказе лежат понятия чести семьи, каждый гость, находящийся под крышей дома, пользовался защитой и покровительством его хозяина. В случае нападения на гостя хозяин расценивал это как «оскорбление дома», считал своим долгом объявить кровную месть нападавшему.

Несмотря на эксцессы в ходе преследования и уничтожения врагов, практика кровной мести на Кавказе не отличалась от подобной практики в других регионах мира какой-либо изощренной жестокостью. Обычай отрубать голову, уши и руки у кровника не был широко распространенным, хотя в некоторых областях он существовал до XIX в. У хевсуров, например, кисть руки является символом власти, крепости, силы. Поэтому обычаи требовали от хевсура отрезать у кровника кисть правой руки и в качестве трофея прибить к стене своего дома [Крупнов 1960, с. 367]. Существовали правила, исключающие особо мучительные способы умерщвления человека, например во время поединка. По чеченским обычаям кинжал надо было держать так, чтобы наносить только рубящие раны. Если это правило нарушалось и человек умирал от колющего удара, смерть считалась умышленным убийством, а виновный подлежал мести. Он не мог рассчитывать на примирение с родом убитого. Со временем, однако, излишне жесткие нравы смягчались, суровые обычаи уступали место другим, более гибким институтам, позволяющим надеяться на мирный исход дела, на получение материальной компенсации, если семья или близкие родственники убитого испытывали в ней нужду. В древности осетины имели обычай мести, согласно которому мстители, если им удавалось захватить виновного, убивали его на могиле убитого, дабы напоить его кровью. Впоследствии этот обычай был заменен символическим пролитием крови посредством надрезания уха убийцы на могиле убитого, что являлось частью обряда примирения [Калоев 1967, с. 167]. Впрочем, тенденция к смягчению обычаев мести затрагивала не все области и не все слои населения. Прекращение кровопролития, замена мести платой за кровь отвечали перспективам простонародья, чего нельзя было сказать о высших слоях общества. По свидетельству русского чиновника И.Ф. Бларамберга, изучавшего обычаи черкесов в XVIII веке, «между людьми низкого происхождения убийство в зависимости от обстоятельств улаживается посредством денег, имущества, скота и так далее; но между князьями и узденями убийство редко улаживается с помощью денег; обычно требуют кровь за кровь. В этом случае кровная месть передается от отца к сыну, от брата к брату и тянется до бесконечности, пока не будет найден способ примирить оба враждующих семейства. Лучший способ прийти к этому — это чтобы обидчик выкрал ребенка в семье пострадавшего, взял его к себе в дом и воспитал его до возмужания. После того, как ребенок возвращен в родительский дом, все старые обиды обрекаются на забвение с помощью двухсторонней клятвы» [Адаты балкарцев 1997, с. 127]. Примирение является наиболее желаемым исходом кровной вражды для обеих сторон или хотя бы одной из них.

Довольно часто возникали ситуации, при которых к примирению стремилась виновная сторона, тогда как потерпевшие не спешили избавляться от конфликта, поскольку по горячим следам обычай разрешал им нападать на противника, его имущество, захватывать скот и т.п. На определенное время, обычно, до придания тела убитого земле, родственники жертвы, если они были достаточно сильные, могли подвергнуть «разграблению» дом и имущество виновного. «Вообще у горцев в случае смертоубийства виновный и его родственники стараются, как можно скорее, через кого следует, похоронить павшего, а родственники убитого стараются медлить, потому что до придания тела земле все родственники делают набег в дом и кутаны убийцы, забирают, сколько могут, баранты и все, что успеют забрать, оставляют в свою пользу; назад из взятого не требуется ничего и во время уплаты за кровь не полагается даже в цену; обряд этот называется хадатеж или ульдук» [Адаты балкарцев 1997, с. 127]. В этой связи могли возникать сложные проблемы по выплате материальных компенсаций, разрешить которые мог только умелый и опытный посредник. XIХ век на Кавказе ознаменовался развитием множества институтов посредничества и примирения. В эпоху, когда кровная месть стала значительной помехой на пути объединительных экономических и политических процессов, зарождения первичных форм публичной власти у одних народов и ранней государственности — у других, отношение к данному институту, хотя и медленно, но менялось. Союзнические отношения между горскими народами нередко срывались из-за кровной вражды, которая ослабляла совместные политические действия, например, во время кавказской войны XIX века. «Не лишнее сказать, что обычай кровомщения, бывший причиной постоянных междоусобий в чеченской земле, был лучшим союзником русских, которые нередко прямо пользовались им, как средством бросить в страну семена розни и внутренней вражды» [Потто 1994, с. 67]. Однако провоцировать кровную месть со стороны не было особой необходимости, поводов для нее в это бурное время было более чем достаточно. Одновременно росло понимание необходимости положить конец практике кровной мести, ограничив ее для начала умелым применением выплат, компенсаций, платы за кровь. Все больше людей становились сторонниками подобного образа действия. Хотя месть не перестала быть «частным» делом, население и общественность старались использовать свою силу, чтобы предотвратить трагическое развитие событий, направить его в мирное русло. Они часто обращались к враждующим сторонам с предложением «доверить народу решение их дела». Не удивительно, что многие кровавые распри благополучно улаживались в ходе коллективного и единоличного посредничества. Многие посредники достигали в своем деле высокой степени мастерства, о них говорили, что «они умеют примирить огонь и воду».

Надо сказать, что институт кровной мести хорошо вписывался в действительность раннего феодализма, играл не последнюю роль в формировании вассальных отношений между семействами, одни из которых искали союза и покровительства у предводителей сильных родов, т.е. у феодалов. Так было не только в Европе, но и в других регионах мира. Некоторые семейства на Кавказе, спасаясь от кровной мести, бросали свои дома и семьи, переселялись во владение феодала, где оказывались в полной зависимости от него. Нередко феодал оказывал разоренному семейству помощь при внесении платы за кровь, но в таком случае оно попадало в крепостную зависимость от покровителя [Калоев 1967, с. 167]. Могущественный род имел возможность усиливать свое экономическое и политическое влияние в округе, присоединяя к числу своих «вассалов» враждебные или нейтральные родственные группы посредством института аталычества. Его важное значение в системе общественных связей кавказских народов отмечал в свое время М.М. Ковалевский в известной работе «Закон и обычай на Кавказе».

Аталычество зародилось в глубокой древности, широко использовалось как средство укрепления межродовых связей, предотвращения вражды, примирения в случаях кровной мести. Обычаи устанавливали порядок, при котором один род усыновлял и воспитывал ребенка или детей из другого рода, возникала форма искусственного родства, порождавшая, как правило, не менее сильные обязательства, чем настоящая родственная связь. Это был эффективный метод умиротворения социальной среды, укрепления союзов между родами. С этой целью применялись обряды взаимного и неоднократного усыновления детей, что являлось абсолютной гарантией против возникновения кровной вражды между соответствующими группами. «Воспитание ребенка по обычаю аталычества и усыновления преграждало путь мести, так как этим способом два различных рода заключали между собой родственный союз, а внутри одной родственной группы кровная месть не допускалась» [Инал-Ипа , с. 441]. В чужом доме ребенок воспитывался как родной сын, а когда он достигал совершеннолетия, то его, наградив конем, оружием, одеждой, с церемониями возвращали в родную семью. Как средство примирения институт аталычества действовал в условиях углубляющегося неравенства социального положения групп в пользу привилегированной стороны. Под давлением родственников, не желающих ввязываться в кровную вражду с богатым родом, потерпевший мог согласиться отдать на воспитание своего сына (у некоторых кавказских народов, например у абхазов, можно было отдать дочь, брата, сестру или иного близкого родственника) в семью убийцы, что, собственно означало прекращение кровной вражды. Если глава обиженного рода или семейства упрямился, то родственники убийцы похищали его ребенка для воспитания и тем самым принуждали его к примирению. Такой же эффект достигался, если сам убийца, ворвавшись в дом потерпевшего, насильно касался губами груди женщины из его рода либо мать, сестра или жена убийцы тайно проникала в дом убитого, хватала первого попавшегося ребенка и делала вид, что кормит его [Инал-Ипа , с. 442]. За все этим следовало примирение, материальные выплаты, обязательства помогать друг другу по-родственному. В процессе феодализации общественных отношений сильные княжеские семейства на Кавказе, опираясь на освященные обычаем механизмы родового общества, в том числе и институт аталычества, успешно формировали зависимый слой населения из числа людей, принадлежавших некогда к враждебным родам, и даже к бывшим кровникам.

Практика кровной мести у большинства народов Кавказа по многим линиям пересекалась с таким необычным, своеобразным и сложным явлением как абречество. В него втягивались люди, для которых вражда и месть становились на определенное время или навсегда главным делом жизни; они были одержимыми в своей ненависти к врагу, иногда неперсонифицированному, представленному какой-то категорией лиц или даже первым встречным. Возможно, что на каком-то этапе оно существовало как некое дополнение к институту кровной мести, порождение соответствующей практики, но со временем переросло это значение, и в XIX в. абречество превращается в особый тип индивидуального и группового бунтарства на почве различных конфликтов, связанных с ослаблением родовых отношений, угрозами безопасности традиционного общества (4). Месть и вражда остаются ведущими мотивами действий абреков, но они, эти действия, не вмещаются в рамки частной кровной мести, приобретают более широкую направленность и своего рода повстанческий, террористический характер. Во время кавказской войны абреки часто нападали на русские войска и русское население, так что в сознании последних надолго закрепилось представление о них как о разбойниках. Абреками, как свидетельствует один из авторов, русские называли лихих наездников, спускавшихся с гор небольшими партиями для набегов. Это был тип людей, принявших на себя обет долгой мести и отчуждения от общества вследствие какого-нибудь сильного горя, обиды, позора или несчастья [Потто 1994, с. 65]. Как правило, людьми данной категории становились молодые воины с неуравновешенным характером и необузданными страстями.

Слово «абрек» этимологически восходит к индоевропейским и древнеперсидским языковым формам с устойчивым значением — разбойник, изгой, бродяга [Ботяков 2004, с. 5-6]. Все эти значения в достаточной степени верно характеризуют и само это явление, однако абрек является изгоем, бродягой и разбойником на почве мести. Важно то, что он мститель, этим объясняется многое в природе абречества. Связь между перечисленными «ипостасями» абрека, разумеется, не оставалась неподвижной, соотношение между ними изменялось в зависимости от времени и места. Когда-то он был больше мстителем, чем разбойником, где-то он был больше изгоем и отшельником, чем бродягой. Поэтому попытки определить, хотя бы описательно, типическую фигуру абрека в старой литературе бывали часто неудачными. Один из первых исследователей кавказских правовых обычаев Ф.И. Леонтович, например, писал: «Абрек — изгой, исключенный из семьи и рода, т.е. вышедший из родовой зависимости и потому лишившийся защиты и покровительства рода. Абрек по преимуществу убийца» [Леонтович 1882, с. 359]. Но этот тип абрека, хотя он существовал, не имел повсеместного распространения. Выступая против власти Российской империи, абреки часто были не в ладах и с собственной родовой властью, бросали вызов родственникам и старейшинам. Разрывая полностью или частично отношения с собственным родом, они не стремились опереться на поддержку других родов, отвергали установленный порядок вещей, пренебрегали некоторыми традиционными ценностями, что ставило их в положение изгоев, людей без определенной социальной среды. Некоторые абреки становились одинаково страшными и своим и чужим, отличались ненавистью ко всему человеческому. Обрекая себя на подвиг абречества, молодой чеченец давал клятву не щадить ни своей крови, ни крови всех людей. В одной из таких клятв были слова: «Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка и там, где радость, принесу горе.

Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое для кого-нибудь забьется любовью или жалостью — пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного» [Потто 1994, с. 68]. Если подобного рода клятвы действительно приносились, то человек, произнесший эти человеконенавистнические слова, ставил себя вне религии, и он должен был покинуть религиозное сообщество. Абрек становился изгоем в полном смысле этого слова. Отсюда его безрассудная храбрость, не сдерживаемая никакими заповедями жестокость, привычка не дорожить своей и чужой жизнью, готовность переступить любые законы, кроме тех, которые приняты самими абреками в качестве их неписаного этического кодекса. Можно бы назвать абречество в пору его расцвета особым движением, которое временами принимало широкий размах, но это было бы едва ли верным по отношению к абсолютно неорганизованному, неуправляемому явлению.

Очевидно, что абречество есть продукт разложения родовых отношений, возникло оно на относительно поздних стадиях развития института кровной мести, когда принципы родственной мести начинают активно вытеснять месть родовую. Это означало, что большинство родственников со стороны убийцы и убитого, связанных с ними степенями родства, не считавшимися слишком близкими, уже не считают себя обязанными участвовать в отношениях мести, особенно в сборе средств для кровного выкупа. В некоторых случаях убийца, преследуемый беспощадными мстителями, мог оказаться наедине со своей судьбой, без всякой помощи и поддержки со стороны родственников, включая близких. Потрясенный до глубины души, сильно разочарованный в людях, убийца уходил в горы, становился абреком, чтобы «дорого продать свою жизнь». Но, конечно, бывали случаи, когда убийца либо родич, ожидающий неминуемой мести, уходил в абреки с согласия старейшин, одобрения и при содействии родственников. На этот шаг решались тогда, когда группа, будучи малочисленной и слабой, не могла защитить себя от более сильного противника, когда люди понимали, что, приняв вызов к участию в отношениях кровной мести, они поставят свой род под угрозу уничтожения. Выход находили в том, что сам убийца, а с ним иногда и несколько родственников становились абреками, принимали месть на себя, отводя удар от родного семейства. «Иногда случается, что род, которому принадлежит убийца, отказывается от платежа за кровь, предоставляя обиженным самим отомстить убийце. Тогда убийце остается только бежать из общины в абреки и скитаться бездомным, пока он не будет убит мстителями или не найдет средств помириться и заплатить за кровь» [Леонтович 1882, с. 167]. Подобные случаи являлись исключительными, но они все же были, определенно свидетельствовали о том, что родовая организация кавказских народов уже не могла обеспечить безопасность родственных групп, вынуждена искать обходные пути для защиты чести рода.

«Таким образом, формирование социальной категории абреков проходило как за счет тех, кто спасался от мести, так и за счет тех, кто ради нее покидал общину» [Ботяков 2004, с. 22]. Шли объективные процессы снижения возможностей коллективного мщения, месть становилась делом семейным, индивидуальным. Из среды участников отношений кровной мести наиболее значительными шансами стать абреками обладали мстители из небогатых родственных групп. Они не могли на равных условиях вступать в кровавое соперничество с крупным княжеским родом. Предвидя будущее поражение в схватке, не желая терять всех или многих, род признавал за одним из своих членов право осуществить месть на свой страх и риск. Тот, на кого падал выбор, становился отверженным, отчужденным от своей семьи и рода. Он переставал участвовать в каких бы то ни было торжествах, появляться в общественных местах, заботиться о благоустройстве жизни, заниматься полезной деятельностью. Он не имел права вступать в брак и обзаводиться семьей. У всех на виду он демонстративно отходит от дел своего семейства, стремится только к тому, чтобы как можно скорее поразить врага насмерть [Инал-Ипа 1965, с. 436]. Действует, по-видимому, та же логика, что и в случае превращения убийцы в абрека, — мститель старается отмежеваться от рода, чтобы на родичей не распространялись последствия его кровавых дел. Меньше всего можно предположить, что это был сговор между своими людьми, хотя некоторые элементы этого явления, очевидно, присутствовали. Во всяком случае, миссия абрека была самоотверженной, он шел «на значительные жертвы ради ближнего» [Инал-Ипа 1973, с. 55]. Скорее всего, речь идет о рациональной тактике выживания людей в условиях разложения родовых коллективов, имущественной дифференциации, формирования феодальной знати из княжеских родов. Часто уход в абреки выглядел как реакция на трудности осуществления кровной мести. Если убийца скрылся и спрятался в горах, лесу, находится в отдаленной местности либо нашел надежную защиту у своих родственников, то один из мстителей, как правило, молодой горячий человек давал обет уйти из дома и не возвращаться, пока не исполнит кровную месть. Прощаясь с покойником, этот человек должен был ровным и твердым голосом произнести слова клятвы: «Пусть душа твоя будет спокойна, я отомщу за тебя». Отныне месть становилась его зароком, его личной обязанностью и долгом. Другой причиной ухода в абреки могло быть несогласие молодого человека с родственниками, склоняющимися к принятию выкупа за кровь брата или отца. Покрыв голову черным башлыком в знак траура, абрек уходил в безлюдные места, вел там отшельнический, аскетический образ жизни, нападая время от времени на тех, кто имел отношение к вражескому роду, или просто на путников. Иногда абрека в самом деле трудно было отличить от разбойника, встреча с ним на горных тропах считалась небезопасной.

Дело в том, что абреками становились не только участники отношений кровной мести (убийцы и мстители), но и люди, добровольно ушедшие либо изгнанные из своих мест и родственных групп за буйный нрав, позорные дела и неуживчивость. Среди них было немало лиц психически не уравновешенных, мрачно настроенных и жестоких, которые постоянно совершали преступления, наводившие ужас на людей. Не случайно на Кавказе бытовала пословица: «У абрека дурная слава». Бывало, что абреки объединялись в отряды, которые терроризировали население, поэтому абреки не только мстили, но и сами подвергались мщению. История абречества полна примеров, когда бесстрашный герой, неумолимый мститель соединялся в одном лице с жестоким убийцей и садистом. К тому же абреки часто отличались надменным поведением и презрением к простонародью. Убийство из мести, к которому они прибегали, живо напоминало террористический акт: оно было показательным, громким, внушало ужас и страх всем людям в округе, а не только обидчикам. Кроме того, всем своим поведением абрек показывал, что для него требования обычаев кровной мести не являются строго обязательными, он был неумеренным мстителем, не склонным к мирному решению кровного конфликта. Все это не могло не содействовать преодолению феномена абречества в социальной жизни первой четверти ХХ века. Но было ли само это явление необходимым, имело ли оно какое-либо значение для дальнейшего развития общественных отношений на Кавказе?

Абречество не совсем забытая сегодня страница истории Кавказа; анализ этого явления вызывает интерес не только исторический или научный. В последние годы ему посвящен ряд научных публикаций. Ю.М. Ботяков, автор специальной монографии по данному предмету, приходит к выводу, согласно которому абречество «явилось естественным следствием конфликтов личности и общества, развивавшихся в традиционной среде, а также своеобразной формой оппозиционных настроений, давления на общество не только отдельных индивидуумов, но в ряде случаев и целых социальных групп, например, группы мужской молодежи» [Ботяков 2004, с. 202-203]. Конечно, тот материал, который мы здесь привели, недостаточен для столь крупных обобщений, но и наша постановка вопроса (абречество и кровная месть) дает представление о большой степени отчужденности между абреками и социальной средой. Парадокс и «причуда истории» заключаются в том, что это отчуждение приходит в жизнь кавказских народов через институт кровной мести, который веками интегрировал, сплачивал такую традиционную систему человеческих отношений, какой является родовая организация. Современные авторы (Ю.М. Ботяков, В.О. Бобровников) отмечают исторически изменчивый облик абрека на протяжении XIX - начала XX в., но при этом признают наличие определяющих характеристик, свойственных абреку вообще, в какое бы время он ни жил. «Во-первых, речь идет об особом положении, его абрек занимал по отношению к основному ядру общества, которое можно определить как маргинальное.

Во-вторых, не менее важной в плане обозначения контуров этой категории общества является ситуация мести, в которой абреки оказывались и которая выстраивала соответствующим образом их поведение по отношению к окружающему миру. Объектами мести абрека могли стать его кровники, мироеды, представители царской власти на местах или даже сама община, откуда его изгоняли или которую он покидал добровольно» [Ботяков 2004, с. 201-202]. Из этого можно было бы заключить, что абрек, независимый и свободный от всяких уз воин, руководствуется только императивом мести, а мстит он всем и каждому, кого считает носителем зла, источником обид, причиненных лично ему, либо общине, из которой он исторгнут, либо обществу, от которого он отчужден. В его положении много двусмысленности, он как социальная фигура неясен до сих пор.

Идея абречества, в сущности, та же, что лежит в основании института кровной мести, т.е. идея возмездия врагу за творимые им злодеяния. Абрек истинный волонтер мести, на почве которой он «свихнулся», превратившись в «профессионального мстителя», избравшего для себя этот ужасный род занятий. Своим свирепым видом, дикими выкриками, безотчетной жестокостью он пытался «испугать и прогнать зло», действуя средствами насилия, которые меньше всего для этого подходят. Несмотря на многие одиозные черты, абречество невозможно представлять себе как преступное сообщество оторванных от родной почвы людей, так же как не всякого абрека можно отождествить с разбойником, хотя бы и «благородным». Абреков боялись, но ими также и восхищались, о них слагали героические легенды, которые дошли до наших дней, их незаурядность, храбрость и удальство возбуждали острый интерес, хотя отношение к ним со стороны кавказских народов менялось в зависимости от места и времени. Участие абреков в войне против русских, безусловно, имело политическое значение, оно поощрялось теми силами, которые вели эту войну с целью ограничения русского влияния на Кавказе. Нам представляется, что именно политический мотив, скорее, чем сугубо исторический или культурологический, лежит в основе нынешнего интереса к проблеме абречества на Кавказе. Такой вывод представляется логичным, если учесть современную геополитическую ситуацию в этом регионе, опыт работы некоторых политических сил с «мужской молодежью» кавказских народов с учетом ее характера, особенностей и местных традиций.

Если внимательно присмотреться, то в абречестве, по крайней мере в некоторых его видах, мы увидим одно из явлений, исторически предшествующих терроризму, каким он вошел в историю ХХ - начала ХХI века, и в особенности кавказскому терроризму, политизированному криминалитету, который опирается на уголовные институты и преступления для достижения политических целей. Преступники и убийцы не перестают быть таковыми, если они пытаются оправдать свои действия лозунгами политической борьбы за некое «правое дело», которое на самом деле может оказаться предрассудком, иллюзией или чем-нибудь похуже. На вопрос, содержались ли в абречестве элементы террора, нет, конечно, простого ответа, но он, несомненно, будет утвердительным, если взять период Кавказской войны ХIХ в., «устрашающие» нападения абреков на русские войска, набеги на мирное русское и нерусское население. Совершая убийства попавших под горячую руку правых и виноватых людей, абреки стремились к террористическому эффекту, а он состоит в том, чтобы пробудить в людях психологию животного страха, привести общественность в оцепенелое состояние, лишить ее способности адекватно воспринимать действительность. Конечно, абрекам далеко было до современных террористических технологий (взрывов в метро, нападений на школы и театры), разработанных в специальных центрах, но у них тоже кое-что получалось.

Надо полагать, что абрек еще не был совершенным террористом, кровный мститель в его душе, т.е. адепт упорядоченной мести, брал верх над разбойником, нарушителем «законов мести», ниспровергателем древних обычаев. Кроме того, существовали разные типы абреков, что зависело от обычаев и нравов той местности, из которой они происходили. Некоторые из них не занимались разбоем, и, отомстив обидчику, возвращались домой для мирной жизни. Чем больше действия абрека отходили от принятых в округе обычаев кровной мести, тем скорее он мог стать террористом, т.е. расчетливым убийцей, наводящим ужас на людей, которые ему лично ничего плохого не сделали. Статус абрека был сопряжен с необходимостью добровольного или вынужденного оставления общины, которая с этого момента ответственности за его действия не несла. Нечто похожее практикует и современные террористы на Кавказе, которые дистанцируются от своей семьи и близких, чтобы избавить их от вопросов со стороны властей и общественности. Пожалуй, наиболее существенная черта, объединяющая абречество с нынешним терроризмом на Кавказе, это схожий социальный состав, — молодые люди мужского пола, фанатического склада характера и ума, презревшие все виды и роды общественных занятий и «ушедшие в борьбу». Понять психологию и социальные основы подобных явлений значит многое узнать об истоках терроризма, одного из самых тяжелых недугов современного мира.

(Окончание следует)

Примечания

(3) Акт примирения был публичным, с элементами ритуальной символики, подчеркивающими искренность намерений сторон. Об одном из таких актов, случившемся среди кочевников Бакинской и Елисаветпольской губерний, сообщала в 1884 г. газета «Московские ведомости» со ссылкой на газету «Кавказ».
«Община приговорила убийцу и его соучастников к уплате вознаграждения семье убитого в размере 1000 рублей. Примирение состоялось при следующей обстановке. Оседлали лошадь, необходимую придачу к вознаграждению, привязали к седлу саблю, перекинули переметную сумку, в которую вложили деньги, и процессия направилась к кибитке семьи убитого в следующем порядке: впереди вели лошадь, позади шел мулла, читая коран, а за ним убийца и его родственники в белых саванах с саблями на шее — знак раскаяния; далее шел отец убийцы, почетные жители кочевья, женщины с распущенными волосами и в заключение толпа зрителей. Навстречу процессии вышла мать убитого, сняла с лошади сумку, пересчитала деньги, сообщила об этом своим родственникам, и тогда все присоединились к процессии и начали оплакивать убитого. Затем мать убитого сняла сабли с шеи убийцы и его товарища и отдала им в руки; разорвала на них белый саван, и церемония примирения была окончена. После этого начался пир, по окончании которого все присутствовавшие на нем отправились на могилу убитого, оглашая воздух заунывными песнями» (Якушкин Е.И. Обычное право русских инородцев. М., 1899. С. 184).
(4) Хотя прямых аналогий абречеству у других народов мы не находим, все же нередко встречались типологически близкие категории полубезумных лиц мужского пола, ведущих бродячий образ жизни, принимающих облик зверей (в основном волков и медведей), чтобы убивать людей, резать скот, уничтожать имущество. У скандинавских народов — это берсерки, бесстрашные воины, впадающие в неистовство в схватке с врагами. У лангобардских племен изгоимстители составляли особый круг или, лучше сказать, шайку, которая жила изолированно в лесу либо на острове. Мстители облачались в волчьи шкуры, внезапно нападали на людей, наводили на них страх и ужас. Обычно это были люди, «лишенные мира», изгнанные из родов за злые дела. Прикрываясь звериными масками, они опустошали «родные селения», мстили за свое изгнание недавним родственникам и соседям. Их дела обрастали легендами об оборотнях, лесных хищниках, людях-зверях [См. Дворецкая и др. 1995, с. 84-85].

МАЛЬЦЕВ Геннадий Васильевич — заведующий кафедрой теории государства и права Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, доктор юридических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заслуженный деятель науки РФ

Сайпулаев З.М.

2 курс4 группа ДБО Научный руководитель

проф. Исмаилов М.А.

Кровная месть и примирение в Дагестане.

В своей статье, я хотела бы раскрыть вопрос кровной мести, а так же примирения в Дагестане, во все времена. Человеческое общество в течение всей своей истории всегда находили разнообразные формы разрешения конфликтных ситуаций, наиболее показательным является - кровная месть,где примирение является логическим завершением мести. Безусловно, примирение было представлено по-разному.

В современном Дагестане создана комиссия по адаптации боевиков,а в Чечне комиссия по примирению. Рассмотрим проблемы мести в дореволюционном Дагестане.

Взаимные обязанности помощи, защиты и мщения за обиды составляют одну из важных черт родового строя. "...Безопасность индивида зависела от его рода; ...родственные узы были могущественными элементом взаимной поддержки...Нанести обиду кому-либо значило нанести обиду его роду и оказать помощь кому-либо значило вступиться за него совместно со всеми его родичами", - писал Л. Г. Морган, характеризуя ирокезский род1.

Именно из кровных уз рода возникла по Ф. Энгельсу обязанность кровной мести. "Если члена рода убивал кто-нибудь из чужого рода, весь род убитого был обязан ответить кровной местью"2.

Кровная месть в Дагестане во П половине XIX - начале XX вв. не имела ничего общего с кровной родовой местью, которая применялась при нанесении ущерба единому коллективу родственников. Она, как отмечали очевидцы, была широко распространена в научаемое время, но характер ее совершенно изменился.

Кровная месть как явление общественной казни, хотя специально в ней исследовалась, вызывала значительный интерес у авторов П половины XIX - начала XI вв.

Особое мecтo в этом отношении в дореволюционной литературе принадлежит выдающемуся историку, этнографу, правоведу М. Ковалевскому предметом исследований которого являлось как обычное право в частности так и общественный строй дагестанских народов в целом. Несмотря на то, что М. Ковалевским был допущен ряд ошибочных выводов относительно существующих по eгo мнению в рассматриваемое нами время на Кавказе родовых отношений значение его труда огромно.

Большой фактический материал по интересующему нас вопросу собрал и опубликовал начальник Среднего Дагестана генерал А. В Комаров.

Попутно этой темы касались и другие дореволюционные авторы.

Советские историки и этнографы в своих грудах, посвященных исследованию отдельных народов, а также общественному строю всех дагестанских народов, уделили внимание и изучению института кровной мести. Среди них следует отметить прежде всего исследования М.О. Косвена1, С.Щ. Гаджиевой2, Р. М. Магомедова3, Х.-М. Хашаева и других.

В данной работе сделана попытка охарактеризовать институт кровной мести П половины XIX - начала XX в с точки зрения влияния на него двух факторов - обычного права и русской администрации. Подобная постановка вопроса и определила основной круг источников, использованных нами при написаний статьи, - это некоторые издания адатов и документы царской администрации. В работе частично затрагивается вопрос о мероприятиях Шамиля, имеющих отношение к кровной мести.

В отчете начальнику Дагестанской области за 1865 год начальник Северного Дагестана писал: "…мщение за кровь считается в Дагестане одною из самых священнейших обязанностей близких родных убитого; чувство мести до того еще сильно в народе, что несмотря на строгое воспрещение кровомщения и наказание нарушителей этого воспрещения ссылкою в Россию , случаи, в которых здешние жители жертвуют свободою для удовлетворения чувства мести, бывают нередки.

Множество дел по дракам, по ранениям, а в особенности по кровомщению решалось по свидетельству Беккера в Касумкентском доме окружного управления , где помещался и суд .

О широком распространении в Дагестане кровной мести свидетельствует и тот факт, что зал Дагестанского народного суда в Темир-Хан- Шуре в той его части, которая предназначена для свидетелей , разделен был на - двое досчатой перегородкой, в которой имелась дверь. При слушании дела о преступлении , требующей кровной нести, эта дверь наглухо запиралась, чтобы месть не была осуществлена прямо на суде. Таким образом свидетели-родственники убитого и убийцы были разделены перегородкой. Эта часть помещения суда называлась "кровником", по адату кровомщение полагалось за убийство , изнасилование женщины, прелюбодеяние с замужней женщиной, мужеложество с насилием. Однако на практике, в повседневном быту, рамки действия кровной мести по существу были безграничны. Малейшее оскорбление влекло за собой убийство, а последнее - месть.

Поводом для кровопролития могло послужить нечаянное прикосновение мужчины к лицу, руке или даже к платью женщины, что считалось бесчестьем для нее и позором для ее родителей1. Такое "оскорбление" редко прощалось. Иногда подобные "дотрагивания" практиковались и с определенной целью отомстить жениху, отцу, брату девушки.

Поводы для убийств и других преступлений, влекущих за собой кровную месть, иногда бывали совсем пустяковые, а кровная месть, к которой они приводили, захватывала несколько поколений людей и длилась многие годы. Один из таких типичных случаев нашел отражение в сатирической лакской сказке, в которой рассказывается о том, как охотник нашел в горах пчел, собрал торбу меду и принес еro лавочнику. Когда лавочник пробовал мед, капля упала на землю. Муха слизала ее ласка, принадлежащая лавочнику съела муху, собака охотника загрызла ласку, лавочник убил собаку, а охотник – лавочника. Тогда к месту происшествия пришли родичи охотника и лавочника; началась кровавая схватка, в которой погибло множество людей.

А. Руновский со слов Шамиля писал, что для возбуждения кровной мести не обязательно было совершить тяжкое преступление, "поводом к убийству и к прямому его следствию - к кровомщению, могли служить... самая ничтожная брань, самое малое воровство, как например воровство курицы".

Женская честь и ее сохранность были дороги для всех горцев, поэтому всякое покушение на нее являлось одним из главных поводов для кровной мести. "Ежегодно сотни трупов, - писал В.С. Кривенко, - свидетельствовали о проявлениях ревности и желании сохранить в чистоте супружеское ложе. Мстителями за поруганную честь являлись мужья, братья, сыновья и другие родственники. Бывали случаи, что 12-летние мальчики поднимали оружие и убивали оскорбителей материнской чести. Чаще всего поводами для убийств, а следовательно и для кровной мести являлись поземельные пастбищные и вообще имущественные споры.

Кровная месть уносила в могилу массу людей. Это были ничем неоправданные жертвы. Особенно нежелательны такого рода людские noтeри были во время войны горцев под предводительством Шамиля против царизма. Поэтому Шамиль начал предпринимать некоторые меры для ограничения кровной мести. Сберегая народ для войны, Шамиль стремился цену крови заменить денежной пеней и примирением кровников но хотя это нe всегда удавалось.

Следующей мерой Шамиля по частям реформ в области кровомщения был запрет кровомстителям обращать свою месть на родственников убийцы, теперь кровью за кровь отвечал именно тот, кто ее пролил, неисполнители этого приказа Шамиля объявлялись ослушниками против Корана, а следовательно подвергались смертной казни .

Шамиль лишил убийц возможности укрываться в селениях, входивших в имамат. Он завел порядок, по которому всякий горец отправляясь из своего наибства в соседнее, должен был получить от своего наиба билет, удостоверяющий его личность в указывающий цель выезда и срок . Убийца, не имея на руках такого документа не имел возможности заехать в какой-нибудь населенный пункт, так как это грозило ему быстрейшим раскрытием и расправой. "Эта последняя мера и была тем невиданным до сих пор врагом, которого убийца встречал везде где ни появлялся"1.

Кроме того Шамиль запретил разрушать недвижимость имущества , что предписывалось адатами некоторых обществ, из сказанного можно заключить, что Шамиль не мог да и не стремился полностью покончить с кровной местью, он лишь предпринял некоторые меры по ее ограничению, поскольку это сказывалось на ходе военных действий. Отвергнув адат, борясь за его искоренение, он в рвении всех вопросов и в частности вопросов кровной мести, опирался на Шариат, вернее, на свои "низамы", составленные на основании шариата с учетом потребностей страны. При этом преследовалась не только цель, указанная выше, но и необходимость как-то унифицировать разбирательство дел по убийствам, так как каждое село в этом отношении придерживалось своего обычая.

Кровная месть – древний обычай, возникший в родоплеменном строе, и сохранившаяся по сей день у некоторых народов.

В настоящее время кровную месть иногда применяют в Чечне и в Дагестане. У каждого народа правила мщения понемножку отличались друг от друга, но основным принципом было отомстить за убитого родственника. У одних считалось достаточным убить одного из представителей семьи обидчика, у других кровная месть должна была продолжаться до тех пор, пока число убитых не сравняется.

Обычно кровная месть применялась по отношению к убийцам, насильникам, и лицам совершивших другие тяжкие преступления. Так же наказывалось прелюбодеяние с замужней женщиной (руки провинившегося привязывали к ногам и бросали в яму, после чего мужчины прибивали его камнями, такое же наказание было для женщин). Общины горцев старались регулировать наиболее архаичные правовые нормы . Особенно это касалось кровной мести которая могла привести к взаимному уничтожению враждующих тухумов. В советское время применялись различные меры для предотвращения кровной мести. Так сторона, отказывающаяся от примирения, могла быть привлечена к уголовной ответственности путем лишения свободы на срок до двух лет и проведением воспитательных мер. Примерный обряд примирения кровников заключался в следующем. Родственники убитого собирались все вместе в назначенный день. Старики, кадий приводили убийцу и ставили его вдали от родственников убитого, так, чтобы можно лишь рассмотреть его лицо. Кадий становился посередине и молился о примирении враждующих, оканчивая молитву чтением фатихи, которую повторяли за ним и примиряющиеся. По окончании молитвы, кадий вытирал лицо руками в знак благодарности богу за ниспосланный мир. После этого прощения все родственники убитого приглашались на угощение. Как только подходили к дверям дома, где предполагалось угощение, убийца с обнаженною головою падал на землю и не вставал до тех пор, пока ближайший родственник не скажет ему: «встань, мы простили тебя». Присутствующие должны были поднять его. Во время угощения прощенный канлы стоял без папахи и пил из одной чашки с родственниками убитого. По окончании угощения, родственники убитого возвращались домой. У ворот стояла заранее приготовленная лошадь, оседланная и обвешанная оружием. Ближайший родственник убитого брал лошадь и раздавал оружие остальным своим родственникам. Женщины семейства убитого получали в подарок отрез шелкового материала на платье1.

В наше время от былого обычая кровомщения мало что осталось, но все таки время от времени где-то он дает о себе знать. Если бы нам удалось полностью изжить этот дикий обычай, это было бы большим народным счастьем.

Кровная месть в Чечне выполнялась следующим образом: При убийстве кого-либо из членов родовой общины сразу же собирался совет старейшин погибшего, в этот совет входили и близкие родственники убитого. После выяснения обстоятельств и причин убийства старейшины принимали решение об отмщении за пострадавшего.

Род преступника так же собирал свой совет старейшин, который искал пути примирения с родом убитого. Очень часто обе стороны не находили компромисса. Поэтому их старались мерить нейтральные семьи, которые не имели отношения к враждующим. Они собирали совет всего племени и предлагали условия для примирения.

Итак кровная месть – является видом мести, возникающий на почве личных отношений. Кровная месть в Дагестане была очень широко распространена, кровная месть при убийстве выступает как обычай, пережиток прошлого, в силу которого родственники убитого или лицо, считающее себя обиженным, обязаны или "вправе" лишить жизни обидчика. Она представляется им как справедливое возмездие за причиненное зло. В силу того что кровная месть была очень распространена и ее наступление не зависело от тяжести преступления, т.е. поводом для кровной мести могло послужить самое малое воровство, как например воровство курицы. Кровная месть уносила в могилу массу людей. Это были ничем неоправданные жертвы. Нередко кровная месть тянулась годами и это приводило к истреблению целых фамилий и тейпов. Шамиль не стремился полностью покончить с кровной местью, он лишь предпринял некоторые меры по ее ограничению, поскольку это сказывалось на ходе военных действий. Конечно,кровная месть в наше время не так актуальна, как это было раньше в Дагестане, но и сейчас это явление иногда присутствует и в наше время.

На вопрос: «Что такое кровная месть?» современный россиянин ответит примерно так:«Кровная месть (вендетта, от итал. vendetta - мщение) это обычай, сложившийся при

родовом строе как универсальное средство защиты рода. Состоит в обязанности

родственников убитого отомстить убийце или его родным. Существует среди некоторых

народов Северного Кавказа. Мотив кровной мести является одним из отягчающих

обстоятельств убийства в некоторых республиках и даже в России». Но даже это

обстоятельство искоренило ли этот обычай у народов Северного Кавказа, в частности у

народов Дагестана? Современная практика показывает, что нет. Отношение к обычаю кровной мести двоякое. Почему? Во времена царской власти в

Дагестане на почве кровной мести или по другим причинам, коренящимся в

пережитках родового быта, погибало в среднем 600 человек в год. В настоящее время

также имеют место преступления, совершенные на почве кровной мести. Из 170

убийств, зарегистрированных Прокуратурой РД в 2007 году (42 составляют покушения

на убийство, 7 – без вести пропавшие) на почве кровной мести совершено 4преступления. Следует учесть, что при расследовании дел подобного рода следователине всегда могут установить действительный мотив преступления. Поэтому реальныйуровень преступности на почве кровной мести по оценкам специалистов являетсяболее высоким, чем представляет официальная статистика . Таким образом, сегодняобычай кровной мести перестал быть если не социально одобряемой, то, во всяком

случае, законной формой восстановления социальной справедливости. Если взглянуть в

отчеты МВД Дагестана, то можно увидеть, что в середине 2000-х годов около 15% всех

убийств и покушений в республике были так или иначе связаны с кровной местью. Думается,что одних этих цифр достаточно для того, чтоб понять, насколько актуален этот вопрос наКавказе. В то же время, правоохранительные органы Дагестана подчеркивают, что именноинститут кровной мести блокирует разгул преступности в горных районах. Кстати, надоотметить, что обычай кровной мести больше распространен именно там.

С одной стороны, обычай кровной мести оказывается сдерживающим фактором напути тех, кто намерен совершить убийство. Человек понимает, что, если он убьет кого-то

(или сделает что-то плохое), то родственники убитого будут преследовать его до тех пор,пока не прольется кровь убийцы. Поверьте, это действует на людей намного лучше, чемзаконное лишение свободы. То есть главный постулат обычая кровной мести: отомстить заубитого – обязанность каждого мужчины рода. В некоторых горных аулах Дагестана до сихпор на кладбищах есть специальное место, где хоронят тех, кто умер, не исполнив «кровногодолга» или не примерившись с врагами. Но живя в современном обществе, где даже насмертную казнь введен мораторий, мы не можем позволить кому-то (пусть даже и оченьобиженному человеку) вершить самосуд.

Сам по себе институт кровной мести – канлы (канлыят) – универсальный,

межотраслевой институт обычного права как один из исходных в его системе играл важнуюроль в жизни общества. Основывался он на принципе талиона. Канлыят – «кровная местьубийце или его родственникам, роду со стороны родственников; сородичей убитого». Это –древнейший обычай, отдельные случаи следования которому можно встретить и в наши дни.Кровная месть, одна из характерных черт семейного и общественного быта, отражаетуровень социально-экономической жизни народа, вскрывает особенности сословно-классовых отношений, специфику хозяйственного быта и правовых норм, характеризуетэтику и мораль общества на определенном этапе исторического развития. Местное обычноеправо узаконивало и регулировало один из основных видов насилия в горском обществе -кровную месть. Что представлял собой этот институт?Ни у кого из современных кавказоведов не вызывает сомнения, что кровная месть(авар, бидул къисас, от араб, шариатского термина кисас, в лакском языке несколько

наименований: «оьттул кьисас», «оьттул интикам», «бадал») была издавна широко

распространена не только у аварцев, но и во всех районах Северного Кавказа. А.В. Комаровотмечает: «Общее для всех адатов в Дагестане: везде убийство наказывается кровомщениеми примирением на известных условиях». На это же указывают Ф.И. Леонтович, Н. Рейнеке идр.Поводом для кровной мести было убийство, ранение, похищение девушки, захват

земли, оскорбление гостя, чести, домашнего очага, почитавшегося у горцев, и т.д. В

Дагестане, по сведениям А.В. Комарова, адаты в конце XIX - начале XX вв. позволялиубить своего кровного врага, нападающего грабителя, пойманного на месте преступления вора, похитителя женщины.

Обычай возник как мера обороны.

Члены рода должны были оказывать друг другу помощь и поддержку. Обида члену

рода была равносильна обиде, нанесенной всему коллективу. Каждый полагался на свой род

как на силу, способную защитить его от любых врагов. «Отсюда, из кровных уз рода,

возникла обязанность кровной мести», - указывал Ф. Энгельс. Кровная месть -

характерная норма обычного права сельской общины - корнями своими восходит к

родовому быту. Но сельская община - это общность людей на соседских началах, а обычайкровной мести отражал отношения между кровнородственными, а не территориальнымигруппами. В основе кровной мести лежал принцип нанесения равного ущерба, возмездия запотерю производящей единицы, за ослабление коллектива. С ростом дифференциацииобщества кровная месть стала инструментом социального гнета и выражением сословногонеравенства. Однако нельзя не учитывать значения обычая и как средства демонстрациисилы и мощи рода, что является, по мнению A.М. Ладыженского, краеугольным камнемобычая. Дифференциация общества, усиление одних родов за счет слабости другихспособствовали дальнейшему развитию обычая. Дифференциация, антагонистическийхарактер сложившихся общественных отношений, развитие частной собственности наорудия и средства производства обусловили превращение родового обычая в правовуюнорму. «Месть из нормы бытовой с появлением частной собственности на скот, землю ирабов становится правовым обычаем и в качестве такового пережиточно сохраняется уразличных народов в течение весьма длительного исторического периода».

Убийство вызывало немедленное мщение со стороны родственников убитого. Кроме

того, преследовался как кровник человек, нанесший рану, оскорбивший словом или делом,затронувший честь матери, сестры, дочери, жены. «Однако на практике, в повседневномбыту рамки действия кровной мести по существу были безграничны. Малейшее оскорблениевлекло за собой убийство, а последнее - месть», - пишет B.П. Егорова о дагестанцах. Этоже в полной мере относится и к лакцам. За оскорбление словом или действием женщинывиновный преследовался и родственниками отца, и родственниками мужа. Поводом длямести могло послужить и оскорбление гостя. Способствовало сохранению кровной мести ибытование обычая похищения женщин. Родственники женщины и ее мужа преследовалипохитителя, и хотя адат лакцев допускал в таких случая примирение на известныхусловиях, тем не менее, дело часто заканчивалось убийством обидчика. Акт этот вел за собойместь со стороны родственников убитого, и таким образом, кровная вражда могла затянутьсяна долгие годы. С. Габиев считает даже, что похищение женщин и последующая кровнаявражда являлись главным тормозом роста населения Лакии. Однако в условиях господстваэндогамии похищения женщин и девушек совершались не столь часто и носилиэпизодический характер. Убийством наказывалось нередко оскорбление девушки действием,известным у лакцев под термином «бугьан». Мужчина при свидетелях или целовал девушку,или притрагивался к ней рукой. После этого либо мужчина, добившись примирения с

родственниками девушки, женился на ней, либо, желая оскорбить ее родственников,

отказывался от женитьбы и подвергался их преследованию как кровник, либо, не получив

разрешения жениться на девушке, опять-таки преследовался ее родственниками. К

оскорбленной таким образом и не вышедшей замуж за оскорбителя девушке никто уже не

решался посвататься, и она до конца своих дней ходила с клеймом «опозоренной».

Последний из перечисленных вариантов у лакцев был наиболее редким. Некоторые

исследователи полагают, что мужчина подвергался преследованию даже в том случае, если

его прикосновение к девушке было не злонамеренным, нечаянным.

Возможность возникновения кровной мести из-за «ничтожно малого повода» делала ее

особенно опасным явлением для общества.

Преследованию как кровник подвергался только совершеннолетний мужчина или его

совершеннолетние родственники. Позор и общественное осуждение на голову того, кто в

порыве мести убивал немощного старика или подростка. Не подлежали мщению также

больные и умалишенные. Адат допускал осуществление акта мщения в любой обстановке,

при любых ситуациях. Однако в отдельных случаях кровомщение считалось недостойным, унизительным для мужчины: убийство безоружного, удар или выстрел в спину, убийство

молящегося, спящего, страдающего временным недугом до его выздоровления. По нашим

сведениям, если у убийцы случалось горе, несчастье - умирал близкий, сгорал дом и др.,

мщение на время откладывалось.

Как уже указывалось, кровная месть на женщин не распространялась, мстителем

женщина не выступала. Но были и такие села, в которых, в случае отсутствия

совершеннолетних мужчин, мстили женщины (село Ругуджа Гунибского района). Однако от

нее многое зависело, так как, содействуя в одних случаях примирению с кровником и

разжигая ненависть к врагу в других, она влияла па поступки своего отца, брата, сына, мужа.

Учитывая это, царская администрация пресекала возможность подстрекательства («гьутI

бан») к мщению. Так, в 1869 г. окружной суд постановил выселить из с. Кая

Аштикулинского наибства женщину, подстрекавшую сына к мщению.

К кровной мести между тухумами и даже целыми селениями могли привести

малоземелья Нагорном Дагестане. Наиболее частным случаем таких столкновений были

споры о праве пользования пастбищными участками и водой. Они нередко приводили к

ссорам и дракам, в свою очередь кончавшимся ранениями и убийствами, за которые адат

устанавливал кровоотмщение. Появление кровной мести между тухумами часто были

связаны с умышленным убийством или ранением, а также оскорблением словом или

действием. Оскорблением, которое можно было смыть только кровью обидчика, считались

также кража с целью оскорбления или нанесение увечья лошади или собаке истца.

Всякая личная обида, хотя бы она была вызвана необходимостью самозащиты,

неосторожностью или случаем, причинена была сумасшедшим, даже животным, имела

своим последствием кровную месть, причем уклониться от мщения, допустить обидчика к

выкупу грозящего возмездия – считалось позором. Таково было положение уголовного права кавказских горцев в древний период.

Кровомщение допускалось между лицами одного сословия, за убийство раба виновный

платил только штраф. Право и обязанность преследовать убийцу или примириться с ним, как правило, принадлежали ближайшему родственнику убитого. Примирение могло совершиться не раньше, чем через год после преступления, и все это время убийца должен был находиться в изгнании и скрываться от мщения. Кровная месть была долгом и делом честидля всех членов рода пострадавшего, бывали случаи, когда она прекращалась - в случаенепримирения - лишь после полного уничтожения одного из враждующих родов.

В многочисленных трудах, исследованиях дореволюционных и советских историков

обычай кровной мести нашел свое отражение. Между тем, в нашем распоряжении имеютсялишь единичные описания случаев кровоотмщения в Нагорном Дагестане в дореформенную

эпоху. Причем, это весьма нетипичные примеры, при которых столкновения между

тухумами или джамаатами спорадически продолжались в течение нескольких поколений и

периодически вспыхивали со второй половины XIX по XX в. Например, в даргинском с.

Кадар Нагорного Дагестана два тухума враждовали около 200 лет, с XVII до 60-х годов XIX

в. А как известно из практики прошлого столетия, обычно кровная месть не затягивалась так

Путешествовавший по Северному Кавказу в1781-1783гг. квартирмейстер на русской

службе Штедер писал о кровной мести у осетин: «Кровавая месть и самовольные действия

были обязательны среди семей; позор и презрение продолжались до тех пор, пока эта

обязанность не была выполнена. Мщение, грабеж и убийство считались добродетелью,

вследствие чего погибать считалось славным».

Обычай кровомщения универсален для обществ, находящихся на стадии родового

строя или сохранения его остаточных явлений, о чем писал крупный этнограф-кавказовед

М.О. Косвен: «Забота о самосохранении заставляет весь род вставать на защиту, хотя бы

обиженным был лишь один из членов рода. Месть становится долгом, делом чести,

священной обязанностью». Существование этого обычая на Кавказе, хотя и в

видоизмененных формах, говорит об архаичности и стойкости традиционной общественной

жизни у некоторых горских народов Северного Кавказа. Гидатлинские адаты XV-XVII вв. и

большинство других записей адата, сделанных в позднесредневековом Дагестане,

устанавливают в возмещение за убийство и ранение или смертельное оскорбление

(изнасилование жены, прелюбодеяние) не талион, а цену крови (дият). Сохранилось немало

договоров между разными общинами об унификации этого штрафа.

При самостоятельности родовых союзов (см. Тохум) и отсутствии государственной

власти, споры по поводу обид, нанесенных членами одного рода члену другого, не могли

иметь других последствий, кроме самосуда родов. Этот самосуд принимал двойную форму,

смотря по характеру самой обиды. Обиды имущественные, к числу которых горцы относят

не только случаи неисполнения принятых обязательств , но и преступления против

собственности (воровство), дают повод к имущественному самоуправству.

Сам обиженный или любой из членов его рода имеет право обратиться к

насильственному захвату имущества обидчика или кого-либо из членов его рода. Такое

допускаемое адатом самоуправство известно на западном Кавказе под именем "баранты", а

на восточном - "ишкиля".

Под обидами личными горцы понимают такие преступные действия, в которых

обиженным, по их воззрениям, является не частное лицо, но весь его род (убийство, увечье, поранение, оскорбление семейной нравственности). Такие обиды влекут за собою

кровомщение. Последнее составляло обязанность не одних ближайших родственников-

наследников, но и каждого, кто входит в состав одной с ними родовой группы. Род мстил

роду, аул – аулу.

Позднее, под влиянием различных культурных влияний и, главным образом, шapиaтa, а

также по причине всеми сознаваемой необходимости положить предел неограниченности

кровомщения, грозившей истреблением враждующих родов, горцы отступили от

вышеизложенного взгляда на кровную месть. Вместо неограниченного самосуда родов

начинает пробиваться начало личной ответственности. Район действия кровной мести,

простиравшийся на весь род, начинает ограничиваться ближайшими родственниками

преступника и его жертвы. Только последние считаются канлы, т. е. подлежащими мести, все

же прочее родичи отвечают только имуществом. Вместо неограниченности мести в адат

начинает проникать учение о равенстве возмездия и о том, что преступность лежит не

столько в материальном вреде, причиненном частному лицу, семье или роду тем или другим

действием, сколько в злой воле виновника.

С проникновением в адат понятия умысла прежняя всеобщность кровомщения должна

была ограничиться случаями умышленных убийств, увечий и поранений.

Вместе с тем устанавливается воззрение, что убийство и ранения при необходимой

обороне, убийство вора или грабителя в момент совершения им преступного действия,

убийство застигнутого на месте прелюбодея не дают повода к возмездию; что в применении

кровомщения к обидам должна быть установлена известная градация; что размер возмездия

измеряется тяжестью обиды и что неосторожные и случайные действия, как бы значителен

ни был причиненный ими вред, подлежат возмездию в меньшей степени, чем

предумышленные, а убийства, поранения и увечья, нанесенные животными или

неодушевленными предметами, при отсутствии вины со стороны их хозяина, и вовсе

ненаказуемы.

С воспринятием адатом вышеупомянутых начал, народное воззрение на бесчестье,

постигающее того, кто не смыл обиды кровью, заменяется более человечным учением о

чести, ожидающей того, кто простит кровника под условием выкупа и тем более – помимо

него. Вместе с этим вырабатываются адатом различные способы достигнуть примирения с

родом обиженного.

У разных народов Кавказа уголовное право находится на различных ступенях развития.

В Аварском округе Дагестанской области адат, допуская еще "поток и разграбление",

различает неосторожное и случайное убийство от умышленного и требует кровной мести на

началах талиона только для последнего. Наиболее близко к древним воззрениям стоитуголовное право в обществах Гунибского, Даргинского, Андийского округов Дагестанской

области. Здесь нет различия между умышленным и неумышленным убийством; всякая

личная обида вызывает неограниченное кровомщение, разорение всего имущества

виновного, его семейства и его рода и изгнание из аула не только убийцы, но и всего его

семейства.

В большинстве районов Нагорного Дагестана с сильной независимой общиной

последняя устанавливала систему композиций за кровную месть, которая здесь охраняла в

основном права свободных общинников (узденей). Чтобы предотвратить взаимное

истребление целых тухумов, было принято высылать убийцу (а в некоторых районах и его

ближайших родственников) далеко за пределы владений общины. Несколько десятков

селений Дагестана основаны тухумами кровников, бежавшими от кровоотмщения. В Анди

можно найти фамилии выходцев из Цудахарского и Акушинского «вольных обществ», а в

Гидатле. Акуше, Цудахаре - андийские фамилии и т.д.

В Гидатле для примирения враждующих фамилий собирались старики всех 6 селений,

составлявших Гидатлинское «вольное общество», и устраивали примирение. Положение

кровника и простого путешественника среди горцев регулировалось обычаем

гостеприимства, распространенным практически у всех мусульманских и христианских

народов региона.

Естественная смерть убийцы или его арест административными властями не

прекращали месть.

В первом случае мстили ближайшему родственнику виновного (отцу, брату, сыну, дяде

и т. д.), а во втором кровник преследовался после отбытия административного наказания .

Случалось, что две семьи имели одного кровника. Убийство последнего считалось

осуществлением мести обеих групп родственников, если они до этого при свидетелях

заключали соглашение по принципу «наш враг - ваш враг». Без этого убийство кровника

одной из сторон не давало удовлетворения другой. После подобного соглашения и

осуществления акта отношения становились близкими и дружественными, и такая дружба

считалась почетной.

В Нагорном Дагестане похожие отношения иногда устанавливались между ханствами и

«вольными обществами». Недаром в Ботлихском, Годоберинском, Чамалинском и ряде

других андийских языков слово «аварцы» (подданные Аварского ханства) стало синонимом

«гостя, кунака».

Церемония примирения состояла в следующем. Члены враждующих фамилий

становились в два ряда, на некотором расстоянии друг против друга. Между ними стояли

почетные старики нейтральных фамилий. Один из самых уважаемых стариков читалмолитву, затем произносил речь, заклиная навсегда прекратить вражду. После этого мир

объявлялся восстановленным, и устраивалось угощение. Расходы на угощение в некоторых

общинах брали на себя нейтральные фамилии, организовавшие примирение. Примирение

иногда сопровождалось уплатой виновной стороной пострадавшей семье некоторой

компенсации; но это делалось негласно, чтобы не сказали, что пострадавшие помирились из

корыстных побуждений, подкупленные деньгами или имуществом. После примирения

кровники назывались «братья крови» (авар, бидул вац1ал).

Как видно значительное число конфликтов в традиционных горских обществах были

обусловлены стереотипом поведения и ментальными особенностями горцев, на почве

которых имело место кровная месть. Горцы дорожили честью, достоинством и репутацией,

как своими, так и тухума, наряду с жизнью, посягательство на которую было сопряжено с

конфликтами. В этой связи оружие для горцев являлось фактором конфликтного потенциала,

наличие которого в большом количестве держало все общество в психологическом

напряжении.

Частыми в горах были случаи, когда объектом конфликтного потенциала являлась

женщина, ущемление чести которой задевало каждого члена тухума и возбуждала тухумную

солидарность. С учетом этого шариат и адат строго регламентировали общественные

взаимоотношения, связанные с женщинами, в том числе и бракоразводные процессы.

Ментальность горцев, основанная на строгой нравственности, предусматривала моральную

чистоту тухума и джамаата посредством остракизма аморального представителя или его

физического устранения.

В регламентации общественных отношений, в том числе в целях профилактики

конфликтов, значительную роль играли этика и культура поведения в обществе, основанная

на морально-нравственных предписаниях, которые способствовали обеспечению

динамической стабильности в джамаатах. Наряду с моральными предписаниями адат и

шариат коррелировали в регламентации общественных отношений и разрешении

социальных конфликтов. При этом проблемы самоуправления в джамаатах и регламентация

общественной жизни в общине являлись прерогативой норм обычного права – адатов.

Острые социальные конфликты на почве убийств и поранений в традиционных горских

обществах носили распространенный характер, а их наличие предусматривало эффективные

формы и методы их профилактики и разрешения. Наиболее совершенной с точки зрения

социальной адекватности и эффективной с точки зрения соответствия ментальности горцев

формой разрешения острых социальных конфликтов был маслаат. Являясь самобытной

формой разрешения конфликтов у народов Дагестана, маслаат трансформировался вместе с

общественными отношениями и приобрел свой завершенный вид к середине XIX в., послечего под влиянием российских порядков и законов актуальность маслаатной формы

Кровная месть - является видом мести, возникающий на почве личных отношений. Кровная месть при убийстве выступает как обычай, пережиток прошлого, в силу которого родственники убитого или лицо, считающее себя обиженным, обязаны или "вправе" лишить жизни обидчика. Она представляется им как справедливое возмездие за причиненное зло.

Кровная месть в Дагестане во 2-й половине ХIХ - начале ХХ вв. не имела ничего общего с кровной родовой местью, которая применялась при нанесении ущерба одному коллективу родственников. Она, как отмечают очевидцы, была широко распространена в те времена, но характер ее совершенно изменился.

У кумыков адат кровной мести назывался "душман къавлав" (преследование врага), "къангъа къан" (кровь за кровь). Тухумная (родовая) солидарность выражалась вообще в защите всеми членами рода общих интересов против посягательства извне. Средством самообороны рода была кровная месть. "Кровная вражда некоторых семейств, - писал А.В. Комаров, - переходила из рода в род; иногда кровомщение завязывалось между селениями и длилось целые столетия. Жители некоторых селений, опасаясь от кровомщения, переходили на другие места и основали новые селения в чужих обществах". "Несмотря на судебную кару, - отмечал П.Ф. Свидерский о южных кумыках, - родственники убитого считают своим священным долгом пролить кровь убийцы или его родных, происходит новое убийство или ранение, влекущее с обратной стороны снова кровную месть, говорят, иные семьи враждуют таким образом целыми поколениями". Отсутствие единой государственной власти , феодальная раздробленность, способствовали сохранению этого пережитка родового строя при сравнительно развитой форме феодальных отношений. После присоединения Дагестана к России царская администрация проводила в Дагестане некоторые мероприятия с целью ограничения кровной мести. Однако царская администрация не могла вести действенную борьбу с этим вредным пережитком.

"Кровный враг - один" (душман бир болур), - утверждали кумыки. Однако ряд обычаев глубокой старины указывает, что в более ранний период нападение одного тухума на другой с целью кровной мести совершалось всеми родственниками убитого, и месть могла быть направлена на любого из членов рода убийцы. "Среди врагов не бывает пестрого, черного" (душманны аласы, къарасы болмас) - гласила старинная пословица. Самого убийцу называли "баш душман" (главный враг). Сохранявшийся культ предков требовал пролития крови за кровь (обязательной кровной мести). Принцип "кровь за кровь" приводил иногда к полному уничтожению одного из враждовавших тухумов. По адатам кумыков, в XIX веке обязанность кровомщения лежала только на ближайшем родственнике. Все же продолжал сохраняться и прежний обычай, по которому после совершенного убийства как сам убийца - "къанлы", так и все его ближайшие родственники должны были немедленно покинуть свои дома и укрываться в течение 30-40 дней у князя или другого влиятельного лица, дома которых были гарантированы от вторжения мстителей и охранялись всем джамаатом. Такое укрытие называлось "къамав".

Началом примирения считалось согласие родственников убитого принять "алым" (выкуп). Алым в 60-х годах XIX века в среднем по адату равнялся 60 рублям. Однако величина его была различна в отдельных обществах и зависела от числа родственников убийцы.

Это считалось выкупом со стороны тухума, а не самого убийцы. Сам же убийца, как будет отмечено ниже, должен был внести особый взнос.

По обычаю "къанлы", убийца должен был тайком покинуть селение на определенный срок (3-5, а иногда и 8- 0 лет). Продолжительность срока часто зависела от социального положения убийцы, его влияния на общественные дела или от влияния тухума убитого и т. д. Что касается его родственников, то они по истечении 30-40 дней после совершения преступления должны были просить общество организовать предварительное примирение с родом убитого. Без совершения этого акта никто из родственников убийцы не имел права находиться в своем доме, показываться ни днем, ни ночью на улице во избежание преследования - "душман къавлав". Для ведения переговоров о примирении общество выделяло депутацию из влиятельных лиц (кадия, муллы, первостепенных узденей, в отдельных случаях князей). После получения в результате неоднократных визитов разрешения на примирение от старейших членов пострадавшей стороны (тамазалар, къартлар, акъсакъаллар) совершался обряд "бет гермек" (лицезрение), который можно считать началом прекращения вражды между двумя родами. Оба враждующих тухума выходили на плошадь. Тухум убийцы под большой охраной должен был стоять на определенном расстоянии от родни убитого. Между ними размещались собравшиеся со всего селения почетные люди во главе с кадием. Присутствие на площади двух враждебных тухумов означало прекращение "погони за врагом". Обряд примирения заканчивался чтением кадием молитвы - первой суры Корана ("Альхам"). Повторив за кадием текст "Фатиха", обе стороны расходились по домам.

После этого род убитого переставал преследовать род убийцы, но продолжал искать самого убийцу. Несмотря на совершение обряда примирения, оба тухума до полного примирения не общались между собой. Сторона убийцы обязана была уступать дорогу, не причинять им никаких обид. В случае нарушения этих правил, потерпевшая сторона могла убить первого попавшегося представителя тухума убийцы. Как мы уже отмечали выше, сам убийца должен был выйти в "къанлы" в какое-нибудь дальнее общество. Убийца всегда находился под страхом возмездия, не мог свободно выходить на улицу, так как опасался тайной слежки потерпевшей стороны. В течение всего периода "къанлы" он не имел права, носить нарядную одежду и т.д.

По истечении установленного срока изгнания (5-10 лет) его тухум ходатайствовал перед родом убитого о разрешении ему вернуться домой. Джамаат снова добивался организации примирения, на этот раз окончательного. Просьба о примирении обычно приурочивалась к какому-нибудь религиозному празднику, посту, когда верующие легче соглашались простить нанесенные обиды, считая это богоугодным делом. В отдельных случаях, чтобы получить согласие на примирение, возбуждалось не одно ходатайство и направлялась не одна депутация в дом убитого.

Обряд примирения у кумыков различных обществ различался в деталях. Каждое общество или район имели локальные особенности. Однако предписание роду убийцы идти в дом убитого с повинной и просить прощения был единым для всех обществ. Кумыки этот обычай примирения соблюдали со всей строгостью. Чем торжественнее организовывался обряд примирения с родом убитого, чем больше в нем участвовало людей, тем мягче оказывался прием кровников пострадавшим тухумом.

Чтобы придать как можно больше торжественности акту примирения, процессия направлялась по самой многолюдной центральной улице. Впереди шли почетные представители общества, за ними убийца и весь его тухум. охраняемый со всех сторон народом. Рядом вели оседланную лошадь, на которой лежали ружье и панцирь (в прежние времена), корову или быка, несли сахар, два метра шелковой материи, саван. Все это было компенсацией расходов на похороны убитого. Кроме того, убийца должен был от себя внести 100 руб. выкупа и, если позволяло состояние, сделать подарок матери и сестре убитого в виде материи на платья. Как убийца, так и весь его род должны были идти босиком, обнажив руки до локтей и ноги до колен, без головного убора и, приближаясь к дому покойника, ползти на четвереньках. Среди родственников убийца выделялся отросшими волосами, одичавшим видом.

Акт примирения начинал сам убийца, который, подползая к матери убитого на четвереньках, с поникшей головой, просил о пощаде, выражал свою глубокую скорбь, а также готовность нести любое наказание, для чего и подставлял шею. Обращение убийцы именно к женщине-матери указывает на древность этого обычая, на былую первостепенную роль женщины. По преданиям кумыков, только мать могла отрезать прядь волос с головы убийцы, что означало предоставление кровнику права снять траур. Последний обряд впоследствии (в XIX в.) стал исполнять брат, отец или другой родственник. Получив от матери ответ - "прощаю", "да простит бог", убийца также подходил к каждому из родственников, соблюдая степень родства. То же самое повторяли все его родственники. После этого начиналось общее оплакивание умершего, особенно на женской половине.

Касаясь этого обряда у кумыков Терско-Сулакского междуречья, Н. Семенов писал: "В ритуал этого обряда, между прочим, входит довольно щекотливая для самолюбия участвующих в ней церемония шествия депутации от ворот дома родственников убитого с непокрытою головою, а потом стояние с непокрытою головою, у порога дома, до тех пор, пока оскорбленные убийством не объявят своего согласия или несогласия на примирение".

В день примирения, судя по данным наших старейших информаторов, никаких угощений не подавалось. На следующий день весь тухум покойного и все, кто участвовал в организации примирения, шли в дом убийцы, который обязан был подать богатое угощение и стоя обслуживать всех гостей. На таком приеме употреблялись и спиртные напитки. После организации общего примирения между двумя тухумами устанавливались самые близкие отношения, иногда даже более сердечные, чем кровнородственные. С этого времени представители двух тухумов называли друг друга "къан къардашлар" (кровные братья). Дружественные связи после примирения нередко закреплялись выдачей замуж девушки в пострадавший род.

Авторитет, честь своего тухума должны были постоянно поддерживать все члены тухума. Когда воспитательные меры воздействия не приводили к желаемым результатам, нарушителей норм поведения изгоняли из рода. Еще в XIX в. наблюдались факты удаления из тухума за неоднократно совершенные тяжелые преступления. Могли быть изгнаны как мужчины, так и женщины.

Возникает вопрос: допустим, наши предки создали более эффективную систему наказания за серьезные преступления, чем ныне действующая - но возможно ли ее использование в современном правотворчестве РФ и РД?

Очевидно, что было бы неправильным и невозможным с завтрашнего дня возродить кровную месть в ее первозданном виде. Однако некоторые ее стороны - общественный контроль за случаями убийства, особые права родственников убитого, возможные формы солидарной ответственности близких к убийстве людей, компенсации и расходы за счет убийцы и тех его близких, которые пользовались полученными от него благами : наконец, влияние на исполнение приговора - все это заслуживает внимание законодателей уже сегодня.

Список литературы

1. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII – начале XIX века. М.,

2. Бекишиева С.Р. К вопросу об источниках (формах) обычного права народов Дагестана

// Россия и Кавказ: история и современность: Материалы Международной научной

конференции. Махачкала: Издательство «Наука ДНЦ», 2010. С. 361-366.

3. Бекишиева С.Р. Проблемы применения примирительных процедур на Северном

Кавказе в современный период//http://www.rusnauka.com.

4. Бобровников В.О. Мусульмане Северо-Восточного Кавказа: Обычай, право, насилие.

5. Гидулянов Л. Адаты народов Кавказа. Обычное право народов Северного Кавказа,

армян и тюрков. Аталычество.http://ru.wikipedia.org.

6. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе, М., 1890.

7. Ковалевский М.М. Современный обычай и древний закон, М., 1886.

8. Комаров А.В., Адаты и судопроизводство по ним; М. Ковалевский, Дагестанская

народная правда. Этнограф. Обозр, № 1, 1890 г.

9. Леонтович Ф. И., Адаты кавказских горцев. Различные адаты горцев напечатаны

главным образом в «Сборнике сведений о кавказских горцах» (т. I - Х, Тифл., 1868-81).

10. Лугуев С.А. О кровной мести у лакцев во второй половине XIX-нач. XX вв. В сб.

Семейный быт народов Дагестана в XIX-XX вв. Дагестанский этнографический сборник.

Махачкала 1980. С.89-107.

11. Магомедова З.А. Сведения исторического характера в письмах наибов Дагестана

(середина XIX в.)// Вестник Института истории, археологии и этнографии. 2013. № 4 (36).

12. Мусаева А.Г. Некоторые сведения о союзе вольных общин нагорного Дагестана –

Бакъльулал (Гумбете) в XIX – начале ХХ в. (историко-правовой аспект) // Современные

проблемы науки и образования. 2014. № 6. URL:www.science-education.ru/120-15762.

13. Мусаева А.Г. Правовые и этическо-нравственные способы самоочищения в

дагестанском обществе.// Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки.

2014. № 12-2. С. 75-77. 14. Мусаева А.Г. Характерные черты адатного права у горцев Дагестана//Гуманитарные,

социально-экономические и общественные науки. 2014. № 10-1. С. 243-245.

15. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. М., 1986.

16. Сюкияйнен Л.Р. Шариат и мусульманско-правовая культура М., 1997.

Если в большинстве стран ссора - это обычное явление, и часто она ничем страшным не заканчивается, то на Кавказе дела обстоят несколько иначе. Там обидчиков может ожидать кровная месть за смерть за его поруганную честь, унижение и т. д. Вот именно об этом интересном, но весьма страшном обряде и будет рассказано в данной статье.

Что это такое?

В первую очередь обязательно необходимо определиться с понятиями. Итак, что же такое кровная месть? Согласно словарю, это особый обычай, который сложился еще при родовом строе общества как некий способ защиты даже имущества своего рода посредством убийства обидчика. Следует сказать и о том, что, согласно законодательству РФ, кровная месть в большинстве случаев классифицируется как

Немного истории

Интересным окажется и тот факт, что еще до возникновения законов Моисея кровное отмщение было защищено законом и не каралось. В Библии даже существует такой термин, как «гоэл», который означает «искупитель». Это значит, что человек, унаследовавший имущество, мог выкупить из рабства своего порабощенного родственника, а также его выкупленный земельный надел. А за смерть человека из своего семейства он должен был отомстить, пролив кровь убийцы. Занимательным окажется и то, что для людей, совершивших непреднамеренное убийство и боявшихся кровной мести, в то время были созданы города-убежища, где они могли скрываться. Если же человек выходил из него, и его настигала кровная месть, убивший его человек не считался преступником и не нес никакого наказания, согласно букве закона.

Недалекое прошлое

Со временем мстить за смерть или обиду близких людей таким вот образом запретили законами. Все случаи недоразумений рассматривали старейшины, не вынося окончательного приговора иногда годами. Однако несмотря на это, во времена недалекой весьма распространились количества атак кровной мести. Все просто, законы общества не действовали, первыми считались законы войны. Найти обидчика и отомстить ему было намного проще, да и наказание часто несли не все. В это время люди забыли, что простить человека - это так достойно и важно, как и кровное отмщение.

О самом обряде

Весьма интересным, хотя и по своей природе страшным, является обычай кровной мести. Если в какой-то ссоре был убит человек, а виновник является известным, к нему посылали людей именно из нейтрального окружения. Это нужно было для того, чтобы они сообщили, что убийце объявлена кровная месть. Если раньше мстили именно тому, кто совершил преступление, то во времена правления имама Шамиля это было несколько изменено. Отомстить могли не только тому, кто совершил преступление, но и его родственнику по отцовской линии, а выбирать доверяли самому семейству. И если убивший был человек не слишком уважаемый, могли казнить его брата, который в селе имел более сильный вес с общественной точки зрения. Все делалось для того, чтобы принести больше боли родственникам убийцы (однако это, скорее, было не правило, а исключение).

Важные факты

Итак, существует несколько правил кровной мести. Что же нужно знать?

1. Кровники не могут проживать в одной местности, например, селе. Если такое случалось, то те, кому было объявлено об отмщении, в считанные часы должны были покинуть селение. Часто в таком случае практически за бесценок продавались дома со всем имуществом, а семьи бежали так далеко, чтобы обряд их не смог настигнуть.
2. Как и в уголовной практике, кровная месть не имеет срока давности. Однако несколько лет тому назад она была снята, а усилиями старейшин враждовавшие семейства помирились.
3. Отомстить за родственника может даже женщина, однако только в том случае, если в роду не осталось мужчин. Это может быть как мать, так и сестра.
4. Различным может быть и мотив кровной мести. Так, казнили не только за убийство своего члена семьи, но также за обиду, унижение, посягательство на имущество и т. д.

В последнее время наблюдались случаи, когда в результате кровной мести погибал не один человек, а несколько. Случалось это потому, что обидчики не соглашались со своей виной, а мстители доказывали свое. Часто такие конфликты становились неуправляемыми и заканчивались весьма плачевно.

Примирение

Стоит сказать и о том, что кровная месть может не совершаться, для этого существует особый процесс примирения. В таком случае виновная сторона - все родственники, соседи и переживающие за них люди - может одеться в темные наряды, покрыть головы и идти к месту совершения ритуала. Так, нельзя просить о помиловании или смотреть в глаза тем, кто желает отомстить. Примирение может случиться после прочтения особых молитв и после того, как обидчику побреют налысо голову и сбреют бороду (делает это ответчик). Только после этого обидчик может считаться прощенным. Однако часто в момент этого действия умирал тот, кому была предъявлена кровная месть. Бреющий человек просто не мог сдержаться и перерезал горло противнику.

Выкуп

Существует также некий выкуп, спасающий от кровной мести. Началом примирения считалось то, что родственники убитого соглашались принять калым. Что касается величины, то она была различной. Варьировалась в зависимости от того, сколько родственников осталось у убитого - чем меньше, тем незначительнее и выкуп они должны были заплатить.

Выводы

Стоит сказать о том, что даже если сегодня кровная месть на Кавказе запрещена законами РФ, она все же существует и часто совершается. Однако сегодня также все больше людей согласны на помилование убийцы. Так, известны случаи, когда обидчики прощались благодаря определенной сумме денег, иногда - по решению старейшин.

Кровная месть

Кро́вная ме́сть (также венде́тта , от итал. vendetta - мщение) - древнейший принцип, характерный для родо-племенного строя, согласно которому лицо, совершившее убийство , либо кто-либо из членов его семьи (рода, племени, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия . Кровную месть осуществляет, соответственно, кто-либо из членов семьи, рода, племени, клана, группировки, к которой принадлежал убитый. В ряде случаев, кровная месть заменялась выкупом или же переходом на пострадавшую сторону человека, совершившего убийство, для замещения убитого. Здесь человек понимается частью родового («кровного») объединения, а понятие личной чести объединяется с пониманием чести всего родового объединения.

Происхождение

Обычай кровной мести является элементом правовых систем, в которых государство либо не существует, либо не в состоянии обеспечить правопорядок (отсутствие монополии права на насилие у государства). В такой ситуации за убийство семья жертвы наказывает семью преступника, чтобы восстановить семейную честь. В качестве семьи могут выступать, в зависимости от обычаев, не только биологические родственники, но и весь клан или группировка. Кровная месть появилась в первобытном обществе, где отсутствовали иные средства правового регулирования.

Кровная месть отражает принцип равного воздаяния за преступление, который в Ветхом Завете сформулирован как «око за око, зуб за зуб»: за нанесение вреда имуществу виновные отвечают соответствующим имуществом, за нанесение вреда здоровью - соответствующей материальной компенсацией, за убийство - изгнанием или смертью, что соответствует наиболее простому пониманию человеком справедливости. Возложение же ответственности на семью (род), с одной стороны, делает месть легче осуществимой, с другой - ставит убийцу в положение ответственного перед своей собственной семьёй, ведь если он избежит мести, она просто будет осуществлена по отношению к кому-то другому в семье.

Кровная месть чревата опасными последствиями - месть нередко становится ещё более жестокой, чем предшествовавшее ей преступление, влечёт за собой ответную «месть за месть», и в итоге выливается в долгие кровавые конфликты, нередко приводящие к обескровливанию обеих враждующих групп или полному уничтожению одной из них. С одной стороны, это служит определённым фактором сдерживания (с этим связывают, например, бытовавший у арабов-кочевников обычай грабительских набегов на соседей, при которых самым лучшим образом действий считалось захватить ценности, но никого не убивать, чтобы не провоцировать месть) . С другой стороны, как было понято уже очень давно, негативные последствия слишком значительны; известны случаи, когда целые кланы мстили за события многолетней давности, в результате полностью уничтожая друг друга . Вследствие этого уже у древних народов существовали обычаи, позволяющие прекратить или предотвратить кровную месть . Так, у тех же арабов-кочевников род совершившего непреднамеренное убийство мог откупиться достаточно большим выкупом .

Историко-географическое распространение

Сегодня принцип кровной мести практикуется в странах Ближнего Востока , некоторых кавказских народов, в Албании , а также в Южной Италии (См. мафия).
В Европе обычай имел широкое распространение в средневековой Италии, скандинавских странах, среди германских народов и в странах, населённых представителями данных культур. Известна кровная месть была и в Древней Руси : упоминание о ней присутствует в «Русской Правде » (XI век), где, в частности, оговаривалось, кто имел право мстить за убийство родственника, а кто - нет. Словом «вендетта» кровная месть называлась, главным образом, на островах Сардиния и Корсика , где она бытовала даже в начале XX века . В XII-XIX веках обычай практиковали греки -маниоты с полуострова Мани в Южной Греции.

Современное право и кровная месть

По состоянию на начало 2009 года законодательство Российской Федерации мотив кровной мести при совершении убийства рассматривает как отягчающее вину обстоятельство. За убийство на почве кровной мести статья 105 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 20 лет, либо пожизненного лишения свободы, либо смертной казни .

Кровная месть в России

Бывший заместитель председателя Совмина Чечено-Ингушской АССР Лема Касаев говорил, что в советские времена на Северном Кавказе проводилась эффективная борьба с кровной местью:

В советское время в республиках Кавказа убийств было гораздо меньше, чем на всей территории СССР. Горцы всегда аккуратно относились к своим поступкам и даже словам, зная, что за них придется отвечать. В советское время научились эффективно бороться с кровной местью, гибко применяя и Уголовный кодекс, и воспитательные меры. В УК была 231-я статья, карающая за уклонение от примирения (до двух лет лишения свободы). Это был сильный рычаг давления на тех, кто не хотел примиряться. В каждом районе Дагестана и Чечни были комиссии по примирению кровников, в которые входили старейшины, партийные и советские функционеры, душившие в зачатке любые конфликты между семьями и родами. Сейчас вся эта система разрушена. Более того, древняя традиция кровной мести наложилась на беспредел, который творится сейчас на Северном Кавказе. Людей убивают по экономическим, политическим и чисто уголовным мотивам, а прикрываются кровной местью.

Однако по сообщениям печати кровная месть в Чечне существует и в XXI веке .

Кровная месть в литературе

• Марк Твен в одном из эпизодов книги «Приключения Гекльберри Финна » так описывает суть кровной мести глазами одного из героев романа:

Ну вот, - сказал Бак, - кровная вражда - это вот что: бывает, что один человек поссорится с другим и убьет его, а тогда брат этого убитого возьмет да и убьет первого, потом их братья поубивают друг друга, потом за них вступаются двоюродные братья, а когда всех перебьют, тогда и вражде конец. Только это долгая песня, времени проходит много.

• А. Дюма - Граф Монте-Кристо . Рассказ Бертуччо графу:

Ладно, - сказал я вполголоса, - если вы так хорошо знаете корсиканцев, вы должны знать, как они держат слово. По-вашему, убийцы правильно сделали, убив моего брата, потому что он был бонапартистом, а вы роялист. Хорошо же! Я тоже бонапартист, и я предупреждаю вас: я вас убью. С этой минуты я объявляю вам вендетту, поэтому берегитесь: в первый же день, когда мы встретимся с вами лицом к лицу, пробьет ваш последний час.

• Алексей Пехов - ""Под Знаком Мантикоры"

См. также

• Барымта
• Вира - штраф за убийство у славян
• Кун - штраф за убийство у тюрков
• Бусидо - кодекс, строго регламентирующий кровную месть (в одних случаях она считалась обязательной, в других запретной)

Примечания

Литература

• Марк Блок . Родовая солидарность // Блок М. Феодальное общество. - М. : Изд-во им. Сабашниковых, 2003, с. 125-132
• В. Ф. Панова, Ю. Б. Бахтин . Жизнь Мухаммеда
• Пилецкий С. Г. О мести и ее месте в жизни человеческой. - Ярославль : ООО «Аверс - Плюс», 2008. - 556 с. - ISBN 978-5-9527-0111-3

Ссылки

• Кодекс мести Статья.
• Кровная месть - статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание)
• «Кровная месть» , статья из журнала «Большой город».
• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Итало-американская мафия (англ. American Mafia )
Семьи	Восточное побережье Пять семей Нью-Йорка : Бонанно Гамбино Дженовезе Коломбо Луккезе Другие : Буффало ДеКавалканте (Нью-Джерси) Патриарка (Новая Англия) Филадельфия Питтсбург Траффиканте (Флорида) Средний Запад /Запад Чикаго Кливленд Детройт Канзас-Сити Лос-Анджелес Милуоки Сент-Луис Исчезнувшие Буфалино (Пенсильвания) Даллас Денвер Дженна (Чикаго) Новый Орлеан Поррелло (Кливленд) Рочестер Сан-Франциско Сан-Хосе
Структура
События
См. также: Сицилийская мафия Список мафиозных семей

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

• Фаберже, Петер Карл
• Канди

Смотреть что такое "Кровная месть" в других словарях:

кровная месть - кровомщение, вендетта Словарь русских синонимов. кровная месть вендетта; кровомщение (устар.) Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011 … Словарь синонимов